Библиотека
Исследователям Катынского дела

«Разгрузка» лагерей Наркомчермета Севжелдорлаг

Буквально на следующий день после завершения ликвидации военнопленных из трех спецлагерей НКВД приступил к проведению новой широкомасштабной операции в отношении польских военнопленных. На этот раз ее объектом были рядовые и унтер-офицеры, содержавшиеся в лагерях Наркомата черной металлургии (Наркомчермета). Подготовка к ней началась в самый разгар «разгрузки» Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей. В середине апреля в Кригой Рог была направлена бригада работников НКВД СССР во главе с начальником Особого отдела УПВ Тишковым. Начальнику лагеря по ВЧ было сообщено: «[На] днях намечается переброска людей».

В соответствии со справкой УПВ в лагерях Наркомчермета находилось, человек

1. Каракубский лагерь на 6.V. 1940 г. — 817,
2. Запорожский лагерь на 14.V. 1940 г. — 1532,
3. Никополь-Марганец на 16.V. 1940 г. — 1128,
4. Еленовский лагерь на 13.V. 1940 г. — 1064,
5. Дзержинскруда на 17.V. 1940 г. — 2965,
6. Октябрьскруда на 3.V. 1940 г. — 1134,
7. Ленинруда на 15.V.1940 г. — 1402.
Итого: 100421

В конце мая подавляющее большинство содержавшихся там поляков в наказание за строптивость были переведены на Крайний Север (Коми АССР) на строительство Северо-Печерской железнодорожной магистралиI. В соответствии с приказом Берии за № 0192 от 14 мая 1940 г. создали сводный отряд конвойных войск для сопровождения военнопленных, отправленных в Северный железнодорожный лагерь2. Командиром отряда был назначен майор В.Г. Слоневский из штаба 18-й бригады, военкомом — комиссар 237-го полка старший политрук И.Ф. Сметанин, начальником штаба — капитан В.Э. Кудряшов из штаба 19-й бригады3. Сводный отряд подчинялся непосредственно начальнику ГУКВ генерал-майору Шарапову. Местом постоянной дислокации был определен поселок Чибья. По-видимому, до Котласа военнопленных сопровождал 228-й конвойный полк, охранявший лагеря Наркомчермета. В задачу сводного отряда входило этапирование военнопленных в многочисленные отделения Севжелдорлага. В приказе заместителя наркома внутренних дел генерал-лейтенанта И.И. Масленникова от 7 августа указывалось: «Служба отряда проходила в условиях большой разбросанности подразделений, бездорожья, круглосуточной работы, что усложнило служебную деятельность отряда. Несмотря на эти тяжелые условия несения службы личный состав отряда успешно выполнил поставленную задачу». Командиру, военкому и начштаба объявили благодарность, а сам отряд с 18 июля 1940 г. считался расформированным4.

Впервые наличие польских солдат и унтер-офицеров в Севжелдорлаге было зафиксировано в справке УПВ от 1 июня 1940 г. В ней указывалось, что в Юхновском лагере содержится 394 польских военнопленных, в Оранском — 756 интернированных чехов, на Строительстве НКВД № 1 — 14621 человек (на 16 марта там было 12642 человека), в Южском — 5371 бывший военнопленный боец РККА, в Северном железнодорожном — 8000 человек5.

Как известно, Севжелдорлаг — это часть архипелага ГУЛАГ, и тем не менее сведения о польских военнопленных, заключенных там, постоянно фигурируют во всех справках УПВ. Следовательно, если бы узники, переданные УНКВД Смоленской, Харьковской и Калининской областей, были живы и размещались в каком-либо из лагерей особого назначения, о них обязательно говорилось бы и в сводках УПВ. Однако 15 тыс. польских офицеров и полицейских с июня 1940 г. не числятся ни за одним из лагерей.

Обращает на себя внимание увеличение численности Ровенского лагеря почти на 2 тыс. человек. Из 10 тыс., находившихся в лагерях Наркомчермета, в мае 1940 г. 8 тыс. были отправлены в Коми АССР, 2 тыс, — на Строительство № 1 НКВД СССР. В последний по приказу Меркулова направили тех, кто в просьбах об освобождении заявлял о намерении остаться в СССР, о своей приверженности идеям коммунизма. Им предоставлялась возможность делом доказать свои слова о желании «служить новой социалистической родине». В этот же лагерь вывозили и медперсонал6.

О Севжелдорлаге и его шефе — Н.А. Френкеле, начальнике Главного управления лагерей железнодорожного строительства, подробно писал А.И. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ». Отделения его располагались вдоль строившейся трассы. Заключенные были размещены по отделениям, которые в свою очередь делились на колонны и лагерные пункты. При каждом отделении — отряд военизированной стрелковой охраны; руководили всеми сферами лагерной жизни оперативно-чекистские отделения. В народнохозяйственном плане страны в 1941 г. на долю предприятий, использовавших труд заключенных, приходилась пятая часть всех капиталовложений. Ни один наркомат не мог соперничать с НКВД по объему работ. Заключенные обеспечивали 50% заготовок и вывоза леса на Дальнем Востоке, в Карело-Финской ССР и Коми АССР, более трети — в Архангельской и Мурманской областях, добывали нефть на Ухте, поставляли значительную часть хромитовой руды, золота, угля, строили железные и шоссейные дороги. Рабочая сила поступала в лагеря непрерывным потоком, в неограниченном количестве. Как правило, зек выдерживал не более трех — шести месяцев.

Сэкономив зарплату за несколько месяцев, сталинско-бериевская система закапывала в землю вместе с погибшим зеком и те затраты на медицину и образование, часто высшее, которое десятилетиями вкладывалось в этого человека. Она убивала потенциального труженика, который мог бы еще много, много лет приносить доход государству. Наконец, она сама уничтожила защитника родины накануне смертельной схватки с фашизмом. Кто из действительных врагов Советской власти мог нанести ей больший материальный ущерб, не говоря уже о моральных и политических последствиях гулаговской системы?

Положение польских военнопленных (ими ведал бывший начальник Каракубского лагеря, ставший помощником начальника Северного железнодорожного лагеря, Кабанов) мало чем отличалось от жизни других заключенных — советских граждан. Так же, как и у зеков, у поляков после их прибытия в Котлас отобрали личные вещи, в том числе котелки, фляги, кружки, вещевые мешки, чемоданы, ремни, сапожные щетки и т.д., причем без всякой описи и указания, кому из них что принадлежит. В Котласе 1000 человек затолкали в помещение овощехранилища. Из-за тесноты они могли лишь стоять, плотно прижавшись друг к другу.

Начальник сводного отряда Слоневский на совещании в ГУКВ в ноябре 1940 г. констатировал, что лагерь оказался не подготовленным к приему военнопленных. На пристани в Айкино людей разместили в ветеринарной лечебнице. Особенно майор был недоволен тем, что территория не обнесена колючей проволокой, а конвою не разрешалось применять дисциплинарные меры к военнопленным. Заместитель начальника УПВ Полухин тем не менее разъяснил участникам этого заседания: «А что такое Севжелдорлаг — это тайга, тундра, где отсутствует всякое жилище. Дать удобные помещения для такого большого количества людей не могли. Хорошо, что дали хотя бы конюшни, а то вообще под открытым небом. В отношении режима — там нормально. Порядок содержания военнопленных четкий...»7

Что же это был за порядок?

Людей развозили по отделениям лагеря. В Аскою доставили 1935 военнопленных, в Чибью — 4173, в Межогье — 1787. Больше половины поляков, вывезенных в Севжелдорлаг, разместили в землянках, остальных — в ветхих бараках, не приспособленных к суровой зиме. Крыши протекали, нары сколотили из досок-горбылей, не было даже соломы. Отсутствовали бани, дезокамеры, столовые. Лазареты размещались в палатках, больные спали на нарах, сделанных из кругляка. Бельем, обувью, верхней одеждой не обеспечили. Да еще уголовники раздели и разули часть военнопленных. Многих к тому же зверски избили. Так, у поляка Шбанского отобрали костюм, а самого изувечили. Валенок не было у 60% заключенных, самой распространенной обувью стали чуни. Работали по многу часов без отдыха на морозе, доходившем до -50°8.

Не соблюдались ни нормы питания, установленные инструкцией, ни продолжительность рабочего дня, ни другие правила содержания военнопленных, предусматривавшие, в частности, изоляцию их от других заключенных. Частыми были перебои с хлебом, который иногда не выдавался по нескольку дней. Кормили военнопленных по тем же нормам, что и заключенных. К тому же питание зависело от выполнения дневной выработки, плановые же задания были практически невыполнимыми. «Вследствие этого, — писал сотрудник УПВ Романов, инспектировавший лагерь, — среди военнопленных приняли большие размеры заболеваемость, появилась невероятная вшивость. Резко увеличилась смертность, однако руководство лагеря не обращает на это никакого внимания. Трудоиспользование военнопленных также совершенно неудовлетворительное»9. Он сообщал о том, что тысячу поляков пешком отправили в тайгу. Проведя в пути несколько дней и дойдя до места назначения, военнопленные узнали, что их там никто не ждет и им придется возвращаться назад опять-таки пешком. Если в июне 1940 г. в справке УПВ за Севжелдорлагом числились 8 тыс. человек, то в июльской докладной указывалось на то, что в Котлас доставлены 7910 человек. 90 военнопленных, видимо, умерли в пути. В марте 1941 г. в лагере находились лишь 7757 военнопленных. Остальные, очевидно, погибли. При этом могли трудиться на тяжелых работах лишь 1815 человек, на работах средней тяжести — 3310, легким трудом были в состоянии заниматься 1856 военнопленных. Остальные полностью потеряли трудоспособность10

В ноябре 1940 г. военнопленные размещались в 1-м, 5-м, 2-м, 4-м, 9-ми 11-м отделениях лагеря, позже — и в 7-м. В первом находились 1985 человек. Они были разбиты на четыре подотряда, расстояние между которыми составляло около 70 км. Люди здесь работали по 10 и более часов на лесоповале в тяжелейших условиях, проваливаясь почти на полтора метра в снег. Даже ночью их зачастую выводили на погрузку вагонов, после чего в 6 утра вновь отправляли в лес, откуда они возвращались в 6 вечера. Польские солдаты и унтер-офицеры не имели возможности просушить одежду, в бараках и землянках стоял страшный холод, в столовой не было посуды, ели из консервных банок. Пища была крайне скудной — отсутствовали жиры, мясо, овощи. По 15 дней кормили только ячневой кашей11.

В 5-м отделении 1736 человек строили железнодорожную насыпь, мосты; во 2-м 1499 человек разрабатывали каменный карьер, строили насыпи, валили лес. Именно здесь покончил с собой Станислав Коваль, которому дали 10 суток гауптвахты. В 4-м отделении трудились 1299, в 9-м — 856, в 11-м — 467 военнопленных12.

Даже видавший виды Сопруненко писал 22 апреля 1941 г. заместителю наркома Чернышеву: «На строительстве Северо-Печерской железнодорожной магистрали в Севжелдорлаге НКВД с июля 1940 г. находятся на работах 7772 человека военнопленных рядового и младшего начальствующего состава [бывшей] польской армии, жителей территории СССР — 3970 и жителей территории, отошедшей к Германии, — 3802 чел.

Содержание военнопленных в Севжелдорлаге в отношении режима, быта, питания и трудового использования — неудовлетворительное и не отвечает элементарным требованиям.

1) Военнопленные не изолированы от заключенных. Имеются случаи избиения военнопленных заключенными, массовое обворовывание, угрозы, обсчеты и отрицательное влияние со стороны контрреволюционных заключенных.

2) Низовая лагерная администрация, хозяйственный и финансовый персонал, ведающий военнопленными, в значительной части состоит из заключенных, в том числе осужденных за контрреволюционные преступления.

3) Вследствие того, что строительство кратковременное, военнопленные находятся в плохих жилищно-бытовых условиях.

4) Питание неполноценное. Имеются массовые заболевания цингой (в 7-м отделении болеют цингой 100%) и пеллагрой, в результате большая смертность среди военнопленных. Учитывая вышеизложенное и нецелесообразность содержания военнопленных во временных лагерях на Севере, считаю необходимым перевести их из Севжелдорлага в один из стабильных лагерей. Прошу Ваших указаний». Чернышов 26 апреля наложил резолюцию на этом документе: «Т. Френкель. Доложите В[аши] предложения»13.

Однако до начала войны так ничего и не было сделано. Лишь в конце июня — начале июля 1941 г. польские солдаты и унтер-офицеры были эвакуированы в Южский лагерь, откуда в сентябре отправлены в Бузулук, Татищево и Тоцк для формирования армии Андерса.

Комментарии

I. По этому же приказу Берии в Севжелдорлаг были этапированы 33585 советских заключенных.

Примечания

1. ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 1е, д. 3, л. 183.

2. РГВА, ф. 40, оп. 1, д. 44, л. 9.

3. Там же, д. 71, л. 10.

4. Там же, ф. 40600, оп. 1, д. 44, л. 9—10.

5. ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 1е, д. 3, л. 188.

6. Парсаданова В.С. К истории Катынского дела. — Катынская драма, с. 117.

7. ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 4в, д. 8, л. 22—40; РГВА, ф. 40, оп. 1, л. 70—75, 163—164.

8. ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 4в, д. 17, л. 74—81, 93; д. 8, л. 22—40.

9. Там же, л. 81—82.

10. Там же, д. 8, л. 36.

11. Там же, д. 17, л. 74—81, д. 8, л. 22—40.

12. Там же, л. 74—75.

13. Там же, оп. 5а, д. 2, л. 180—181.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
Яндекс.Метрика
© 2024 Библиотека. Исследователям Катынского дела.
Публикация материалов со сноской на источник.
На главную | Карта сайта | Ссылки | Контакты