Библиотека
Исследователям Катынского дела

Часть I

В первой половине апреля 1943 г. в ежедневной печати появилось сообщение, что в лесу у Катыни в Смоленской области СССР были обнаружены массовые захоронения казненных польских офицеров, и указывалось их общее число - до 12000.

В конце апреля 1943 г. министерство внутренних дел уведомило меня, что в соответствии с приказом имперского протектора я должен выехать в Берлин и, совместно с членами комиссии профессоров судебной медицины из представителей разных народов, участвовать в осмотре найденных могил.

Эта миссия была мне в наивысшей степени неприятна.

Я знал, что у меня не будет возможности высказать свою собственную точку зрения и, что я буду вынужден подписать все, что мне предложат. Немцев не могло интересовать ничего другого, кроме пропаганды. Было немыслимо, чтобы немцы, которые объявили, что немецкая раса превосходит другие, что их культура является высшей, что они не только уполномочены, но и обязаны главенствовать над остальными народами, хотели вообще получить какое-либо заключение от таких ничтожеств, как я. У них, несомненно, совесть была нечиста. К тому же я не хотел и не мог помогать немцам доказывать, что русские — убийцы.

Поэтому я постарался отговориться сказавшись больным, но министерство внутренних дел мне ответило, что в этом случае меня обязательно арестуют и, возможно даже со всей семьей, поскольку мои оправдания были бы восприняты, как саботирование приказа рейхспротектора.

Тогда я обратился также и к ведущим чиновникам из министерства образования, которому я подчинялся как профессор университета, но они посовещались и высказались в том смысле, что иного выхода, кроме как ехать, нет.

Друзья тоже советовали мне ехать, рассчитывая узнать о Катыни правду, и предлагали по окончании войны предоставить свои свидетельства о моих действиях.

Таким образом, 27 апреля 1943 г. я выехал в Берлин, где вечером в отеле «Адлон» на улице Унтер ден Линден собрались все члены комиссии.

Членами комиссии были:

От Бельгии: др. Шпелеерс (Speelers), штатный профессор глазной медицины Гентского университета.
От Болгарии: др. Марков, доцент судебной медицины и криминалистики Софийского университета.
От Дании: др. Трамсен (Tramsen), прозектор института судебной медицины в Копенгагене.
От Финляндии: др. Саксен (Saxén), штатный профессор патологической медицины Хельсинкского университета.
От Италии: др. Пальмиери (Palmieri), штатный профессор судебной медицины и криминалистики Неапольского университета.
От Хорватии: др. Милославич (Miloslavič), штатный профессор судебной медицины и криминалистики Загребского университета.
От Голландии: др. де Бурле (de Burlet), штатный профессор анатомии Гронингенского университета.
От Румынии: др. Биркле (Birkle), судебный врач румынского министерства юстиции и первый ассистент отделения судебной медицины и криминалистики университета в Бухаресте.
От Швейцарии: др. Навиль (Naville), штатный профессор судебной медицины Женевского университета.
От Словакии: др. Шубик (Šubík), штатный профессор патологической анатомии Братиславского университета и глава государственного здравоохранения Словакии.
От Венгрии: др. Орсос (Orsós), штатный профессор судебной медицины и криминалистики университета в Будапеште.
От Франции: проф. Костедо (Costedoat) из Парижа, который, однако, заявил со всей определенностью, что в соответствии с предписанием французского правительства выступает только в роли зрителя и что участвовать ни в каких работах и подписывать протоколы не обязан.
От Испании: проф. Пига (Piga) из Мадрида, который, однако, после прибытия самолетом в Берлин заболел и не смог продолжать путь.

В среду утром 28 апреля 1943 г. мы вылетели из аэропорта Темпельгоф, сделали промежуточную посадку в Варшаве, где был двухчасовой обеденный перерыв, затем, в 17 часов, приземлились в Смоленском аэропорту и были размещены в отеле «Молохов»1.

На следующий день мы автобусом выехали в Катынский лес, где штабной врач, профессор судебной медицины из Вроцлава2 доктор Бутц, уполномоченный немецким военным командованием к руководству раскопками, показал нам все могилы, эксгумированные трупы, обнаруженные при них документы, и в нашем присутствии провел одно вскрытие.

До нашего появления из могил было извлечено 982 трупа, из них 58 было вскрыто, остальные только осмотрены внешне.

На следующий день, т.е. в пятницу 30 апреля 1943 г., мы провели вскрытие 9 трупов. Нам было позволено выбрать труп из любой ямы по своему усмотрению, поэтому для меня подняли два трупа из седьмой ямы. Эти трупы не имели на плечах офицерских знаков отличия, и я посчитал, что речь идет о простых солдатах. Однако было установлено, что у некоторых трупов офицерские знаки отличия были обнаружены в карманах одежды, так что не исключено, что и эти трупы принадлежали офицерам. В карманах одного из трупов я нашел русскую газету «Глос»3 от 2 апреля 1940 г. Оба вскрытых мною трупа имели огнестрельную рану на затылке, которая была нанесена с короткого расстояния. У обоих имело место сквозное ранение.

В этот же день вечером был составлен протокол, который сформулировали профессор Бутц из Вроцлава и профессор Орсос из Будапешта, самым важным пунктом которого было заключение, что трупы польских офицеров оставались погребенными приблизительно 3 года. Из этого вытекало, что они были погребены весной 1940 г., т.е. в период, когда немецко-русской войны еще не было, и немцы Катынь еще не оккупировали. Таким образом, виновниками преступления оказывались советские власти.

Советские власти 16 апреля 1943 г. отвергли утверждения немцев, как безбожную ложь, и, поскольку в немецких сообщениях говорилось о деревне Гнездово, где имелись археологические раскопки известные под названием Гнездовский могильник, считали, что немцы этот факт преднамеренно умалчивают и используют в пропаганде против Советского Союза.

Позже, снова овладев Катынью, русские тоже послали 23 сентября 1943 г. комиссию для исследования могил4, в которой состояли:

В.Ю. Прозоровский, старший эксперт судебной медицины и директор государственного научно-исследовательского института судебной медицины народного комиссариата здравоохранения СССР.
Др. В.М. Смольянинов, профессор судебной медицины 2-го отделения государственного медицинского института.
Др. Д.Н. Выропаев, профессор патологической анатомии.
Др. П.В. Семеновский, главный научный сотрудник танатологического отделения государственного научно-исследовательского института судебной медицины народного комиссариата здравоохранения СССР.
Доц. М.Д. Швайкова, главный научный сотрудник отделения судебной химии государственного научно-исследовательского института судебной медицины народного комиссариата здравоохранения СССР.
Никольский, старший эксперт судебной медицины войск Западного фронта, майор медицинской службы.
Бусоедов, капитан медицинской службы, эксперт судебной медицины.
Субботин, майор медицинской службы, директор патолого-анатомической лаборатории.
Оглобин, майор медицинской службы.
Садыков, старший лейтенант медицинской службы.
Пушкарева, старший лейтенант медицинской службы.
Председателем этой комиссии был член академии наук Н. Н. Бурденко со своими сотрудниками.

Эта комиссия установила, что до оккупации Смоленска и западных районов страны немецкими войсками, польские военнопленные — офицеры и рядовые — работали на постройке и расчистке дорог, и что, по свидетельским показаниям начальника польского лагеря военнопленных майора Ветошникова и инженера Иванова, эти военнопленные по причине

недостатка вагонов и в результате других трудностей, не могли быть вовремя эвакуированы, и поэтому пленные поляки с частью охранников и служащих лагеря попали к немцам в плен.

Комиссия выслушала большое количество свидетелей, провела за период с 16 по 23 января 1944 г. эксгумацию 925 тел, сравнила результаты исследования трупов из Катынского леса с результатами исследования могил в других местах Смоленской области, т.е. в Гедеоновке, Магаленщине, Реадовке и Красном Бору, и констатировала, что погребение тел в Катынском лесу состоялось приблизительно два года назад, а именно в период от сентября до декабря 1941 г.

Заключения обеих комиссий сильно отличаются и поэтому я считаю себя обязанным рассказать о своем катынском опыте сейчас, когда об этом уже можно говорить свободно. Возможно, кто-то будет возражать против этой идеи с тем, что я могу находиться под влиянием чувства благодарности к русским, освободившим наш народ и поэтому не могу высказываться иначе. Я, однако, преследую цель, чтобы историк, которому хотелось бы заниматься катынским вопросом, имел задокументированные аргументы, которые я приведу. Если бы я молчал, то может показаться, что я с немцами согласен и настаиваю на своей подписи, т.е. на том, что польские офицеры были казнены весной 1940 г.

Обстоятельства, прямым свидетелем которых я не был, я черпаю из акта «Amtleches Materiál zum Massermord von Katyn» включенного в 1943 г. в так называемую «Белую книгу»5. Акт издала немецкая информационная канцелярия по предложению немецкого Министерства иностранных дел в 1943 г.

В соответствии с немецким официальным отчетом, решающим свидетельством в отношении факта обнаружения могил является свидетельство 72-летнего русского крестьянина Парфена Киселева из находящейся неподалеку деревеньки Козьи Горы, который показал:

«В течение 10 лет Катынский лес, в котором находится дача6, использовался в качестве санатория для высших чиновников НКВД. Весь лес был окружен двухметровым ограждением из колючей проволоки и охранялся вооруженной охраной. Посторонним лицам вход в лес был совершенно запрещен. Я не знал никого служащих там, кроме дворника Романа Сергеевича.

Весной 1940 г. на протяжении приблизительно 4-5 недель каждый день 3-4 грузовые машины возили в лес людей и там их, якобы, расстреливали сотрудники НКВД. Машины были крытыми, так что никто не мог заглянуть вовнутрь. Один раз, когда я был на вокзале в Гнездове, я видел, как из железнодорожных вагонов в знакомые мне машины, переходят какие-то мужчины и как затем они едут по направлению к лесу. Что с ними случилось не могу сказать, потому что никто не осмеливался к ним приблизится, но стрельбу и человеческие крики я слышал даже в своей квартире, и поэтому думаю, что они были расстреляны. В округе ни для кого не являлось тайной, что НКВД здесь расстреливало поляков. Люди говорили, что речь шла о приблизительно 10000 поляков.

Когда Катынь была оккупирована немцами, я пошел в лес, но трупов я не нашел, а видел только несколько набросанных холмиков. Это навело меня на мысль, что трупы могли лежать под этими холмиками.

Летом 1942 г. в в расположении немецких войск в Гнездове работали поляки. В один из дней ко мне пришли 10 поляков и попросили меня, чтобы я им показал, где лежат их земляки. Я их привел в лес и указал на холмики. Поляки попросили меня, чтобы я им одолжил лопату и кирку, что я и сделал. Примерно через час они вернулись понося НКВД. Заявили, что под одним из холмиков нашли трупы. На холмиках они поставили березовые кресты».

Таковы показания Киселева.

Немецкая тайная полевая полиция об обнаруженных трупах узнала, якобы, лишь в феврале 1943 г. и пробная раскопка одного из холмиков показала, что речь идет действительно об общей могиле. Систематические раскопки начались только в апреле, когда погода позволила производить выемку грунта.

О Катынском лесе можно сказать следующее:

Если идти по шоссе от Смоленска к Витебску, то на расстоянии 14 км от Смоленска расположены деревня и железнодорожная станция Гнездово, где, по Киселеву, сходили с поезда польские офицеры и где находились упомянутые археологические раскопки. Не доходя 2 км до населенного пункта Катынь, слева, между дорогой и Днепром, расположен сосновый лесок с деревьями 10-20 см толщиной через который проходит немного зигзагообразная дорога длиной приблизительно 300 м, заканчивающаяся на конце леска, у дачи над Днепром. У дачи стоит гараж и один жилой дом.

В удалении приблизительно 100 м от шоссе, с правой стороны от указанной дороги было открыто 7 общих могил, расположенных близко одна от другой, и 4 могилы с левой стороны. В 7 могилах с правой стороны были трупы польских офицеров, в 3 могилах с левой стороны были трупы гражданских лиц и в последней — тоже польские офицеры. Эта последняя могила была обнаружена только после 1-го июня 1943 г. и нами не осматривалась. Могилы с правой стороны были пронумерованы номерами 1-7, с левой стороны 8-11.

Могила, обозначенная номером 1, была самой большой и имела очертания буквы L. Большая сторона этого L была 26 м, а меньшая 16 м в длину, шириной на одном конце 5,5 м и 8 м на другом. Захоронение имело площадь 253 кв. м. Остальные могилы были меньше, с площадями 11, 21, 21, 13,5, 48 и 22,5 кв. м, т.е. в общей сложности 478 кв. м. Глубина могил была в среднем 2,3 м., слой насыпанного над трупами песка — в среднем 1,5 м. Песочная насыпь выступала приблизительно на 1 м. над уровнем земли, так что слой трупов составлял примерно 1,3 м.

Трупы были в двух местах систематически уложены головой к стене ямы, однако в большинстве своем лежали в совершенном беспорядке так, как были сброшены в могилы, в основном лицом вниз. Вследствие давления песка трупы были сильно сплющены.

Сколько приблизительно было трупов? Если считать, что один сплющенный труп занимает примерно ½ кв. м. площади, тогда на дне всех могил поместится всего 950 трупов. В слое толщиной 130 см. не могло быть больше,

чем 7-8 слоев трупов, что соответствовало бы количеству 7000 трупов. Если прибавить трупы из 8-ой ямы, тогда количество казненных польских офицеров достигает приблизительно 8000. Если прибавить еще казненных гражданских лиц из трех отдельных ям, где были мужчины и женщины, тогда количество всех трупов в Катынском лесу могло составлять приблизительно 12000.

«Белая книга» говорит, что до 3-го июня 1943 г., когда осмотры трупов были прекращены, из могил было изъято 4143 трупа и после осмотра опять похоронены. Выявлены были: 2 генерала, 12 полковников, 50 подполковников, 165 майоров, 440 капитанов, 552 старших лейтенанта, 930 лейтенантов, 146 врачей, 10 ветеринаров и 1 полевой священник. Остальные являлись польскими военнослужащими, звание которых не было возможности определить, среди них и простые рядовые без звания, а также 221 гражданское лицо.

Трупы из верхних слоев в областях тела, не закрытых одеждой, местами уже разложились с внешней стороны, так что иногда не было губ, мягких покровов на черепе и на руках, а глаза были ввалившиеся. Трупы из нижних слоев, особенно из могилы номер 5, куда проникала грунтовая вода, находились в состоянии адипоцира7, но адипоцир распространялся только на подкожные ткани. Мышцы сохранили свой цвет, внутренние органы также не были адипоцированны.

Все части одежды пропитались жировыми веществами. На высоких сапогах множества трупов отложился слой адипоцированной массы толщиной 1 мм. Т.е. трупы были в разной стадии разложения, причиной чего послужило их взаимное расположение. В верхних слоях были скорее несколько высохшие, а в средних и нижних — средне-адипоцированные. Трупы в верхних слоях лежали достаточно свободно, но в нижних были взаимно слеплены трупными жидкостями, которые стекали из верхних слоев в нижние.

Все нами осмотренные8 трупы имели огнестрельные раны в затылке, только у одного была огнестрельная рана во лбу. Пули были в большинстве найдены в лобовой кости. У некоторых имелось сквозное ранение. Выстрелы производились с малого расстояния из короткоствольного огнестрельного оружия калибра 7,65. Руки значительного числа трупов были связаны за спиной шпагатом, некоторым трупам, особенно в могиле номер 5, которые также имели огнестрельное ранение в затылок, была через голову переброшена шинель9, причем пространство между головой и шинелью было заполнено опилками. Шинель, окутывающая голову, была перевязана на шее веревкой. Трудно сказать какая цель этим преследовалась, возможно это делалось для того, чтобы предотвратить сопротивление, возможно — поскольку дыхание сильно затруднялось — это говорит об истязании.

Примечания

1. Так у автора. [стр. 4]

2. В оригинале стоит «Vratislav», что является чешским названием польского города Wroclawa. [стр. 4]

3. В оригинале стоит «Glos». Имеется ввиду газета «Glos Radziecki», выходившая на польском языке. [стр. 4]

4. Смоленск был освобожден советскими войсками 25 сентября 1943 г., решение о создании комиссии Бурденко было принято Политбюро ЦК ВКП(б) 12 января 1944 г. [стр. 5] [К сожалению, в настоящее время приходится делать такие и уточнения. Хорошо ещё, не «Смоленск был занят советскими войсками»!]

5. В оригинале стоит «Bílá kniha». Имеется ввиду «Amtliches...». Автор рассматривает эту публикацию, как собрание материалов, считая, что собственно «Amtleches...», как официальный акт, является только частью целого, причем под второй частью в таком случае надо понимать номерной список эксгумированных трупов, содержащийся здесь же. [стр. 6]

6. В оригинале стоит «zamek». Это может обозначать «замок», «вилла», «дача». Подобное слово «Schloss» использовано в «Amtliches...». Это не является ошибкой, т.к. в Чехии и Германии словом «замок» обозначается, помимо прочего, определенный архитектурный тип. См. иллюстрацию №8. Речь идет о известной даче НКВД. [стр. 6]

7. В оригинале стоит «adipocir», что в чешском языке является специальным термином иностранного происхождения, который раньше использовался и в русском языке. В настоящее время русскоязычных источниках используется тождественное выражение «жировоск». Переводчик счел необходимым оставить оригинальное выражение для передачи общей атмосферы публикации. [стр. 8]

8. В оригинале стоит именно «осмотренные». Имеются ввиду вообще все осмотренные трупы, а не только вскрытые. [стр. 8]

9. В оригинале стоит «plašť». Чешский язык допускает использование выражения «плащ» и для обозначения легкого пальто. Гражданские лица могут этим выражением обозначать и военные шинели, т.к. «тяжелых» — в русском понимании — шинелей в чешской армии нет. [стр. 8]

  К оглавлению Следующая страница

 
Яндекс.Метрика
© 2024 Библиотека. Исследователям Катынского дела.
Публикация материалов со сноской на источник.
На главную | Карта сайта | Ссылки | Контакты