Библиотека
Исследователям Катынского дела

III.1. Польская эмиграция в СССР: общественно-политические и военные организации

Весной 1943 г. вновь встал вопрос о формировании на территории СССР польской воинской части. В основу нового плана действий лег старый вариант — тот, который предлагал Берия Сталину осенью 1940 г., прорабатывался в начале 1941 г. (была подобрана группа из 24 офицеров и среди них подполковник С. Берлинг) и утвержден ЦК ВКП(б) и Совнаркомом СССР 4 июня 1941 г.* Предложения о создании польских вооруженных сил поступали и «снизу», от тех польских офицеров, которые отказались покинуть СССР в составе армии Андерса и желали совместно с РККА вступить в борьбу против гитлеровской Германии. С такой идеей, в частности, выступил летом 1942 г. некто «Станислав Лиманович» в журнале «Нове виднокренги» («Новые горизонты»), издание которого возобновилось в Куйбышеве в мае 1942 г. Автором статьи был С. Берлинг. Он не подписывался своим именем, поскольку командовал эвакуацией армии Андерса через базу в Красноводске и прослыл в ее рядах просоветски настроенным офицером, хотя таковым вовсе не был1.

Отказ польской стороны направить сформированные дивизии армии Андерса в бой вместе с Красной Армией повлиял на настроения политически активной части поляков в СССР: активизировались люди левой и в разной мере просоветской ориентации. Выразителем этих настроений стал журнал «Нове виднокренги». Вокруг журнала, а также польских редакций Всесоюзного и Украинского радио группировались польские коммунисты. Осенью 1942 г. они пришли к убеждению о необходимости создать в СССР патриотическую общественную организацию, которая выражала бы интересы значительной части польского населения на неоккупированной гитлеровцами территории СССР**.

Материальное положение этих людей было незавидным, что следует из обращения одного из редакторов названного журнала А. Лямпе*** к заместителю В.М. Молотова С.А. Лозовскому 22 декабря 1942 г. Лямпе писал о дискриминации поляков, которых не призывали в Красную Армию и ограничивали прием на работу на военные заводы. Как считал Лямпе, это воспринимается «нашими противниками» как ограничение в гражданских правах и трактуется «как проявление негативного отношения к полякам вообще, а не только к антисоветски настроенным полякам». Результатом этой инициативы стали два документа: письмо Лозовского Сталину и письмо главного редактора журнала «Нове виднокренги» В. Василевской**** и Лямпе Молотову. Оба датированы 4 января 1943 г. и объединены общей идеей: начать организационно-политическую работу по сплочению «всех, действительно, польских левых элементов, всех тех, кто готов вместе с СССР бороться за свободную, независимую и демократическую Польшу», и учредить комитет из левых социалистов, демократов, коммунистов и беспартийных. Назывался ряд имен, в том числе поляков — офицеров Красной Армии. Кроме того, Василевская и Лямпе предлагали создать при ЦК ВКП(б) специальный отдел для руководства всей «польской работой»2.

Предложения были поддержаны в той части, где речь шла о создании общественно-политической организации под руководством коммунистов, которая и оформилась как Союз польских патриотов (СПП) во главе с В. Василевской. 9 мая 1943 г. в печати появилось сообщение о том, что ГКО СССР поддержал создание в СССР Союза польских патриотов. Была удовлетворена и просьба В. Василевской (апрель 1943 г.) к Сталину о формировании польской пехотной дивизии им. Т. Костюшко в составе Красной Армии, при оперативном ее подчинении советскому командованию. Уполномоченным правительства СССР по иностранным формированиям в СССР, в том числе польским, оставался комиссар госбезопасности III ранга Г.С. Жуков3.

СПП создавался при финансовой, политической и организационной помощи советских властей «с целью объединения на время войны всех поляков, живущих на советской территории без различия политических, социальных и религиозных убеждений в один патриотический лагерь борьбы с гитлеризмом». СПП ставил перед собой две задачи: содействие удовлетворению различных нужд поляков5* и формирование польской воинской части (дивизии) в СССР. Работа среди польского населения — в основном материальная помощь, организация системы польских школ, издание польской прессы, деятельность культурных центров — поддерживалась советским руководством, благодаря чему СПП превратился в многочисленную общественную организацию. В кульминационный период своей деятельности он насчитывал 2944 местные организации и 100 тыс. членов, или 60—70% взрослых польских граждан. В состав Главного правления входили известные польские деятели, придерживавшиеся разных мировоззренческих и политических взглядов6*.

Вторая задача решалась путем мобилизации в дивизию поляков, прибывших в свое время как из Польши, так и западных областей СССР, а также переводом тех, кто находился в рядах Красной Армии (считается, что в 1940—1941 гг. из новых советских областей в РККА были мобилизованы около 100 тыс. поляков и евреев). При дефиците офицерских кадров Василевская просила об «откомандировании некоторых командиров Красной Армии, поляков и русских, для помощи польской части». Кроме того, она полагала, что возможен отбор в дивизию «некоторых военнопленных поляков». Эти просьбы СПП Москва удовлетворила.

7 мая 1943 г. был объявлен призыв в дивизию военнообязанных, а также набор добровольцев из бывших польских граждан непольской национальности и поляков — постоянных жителей и граждан СССР. Для облегчения набора советское правительство позднее сделало изъятия из Закона 1939 г. о гражданстве. По постановлению СНК СССР от 22 июня 1944 г. все военнослужащие польской армии, или служившие в ней ранее, или помогавшие ей в борьбе за освобождение Польши и члены их семей получали право на переход в польское гражданство4.

В формировавшейся польской воинской части сохранялась национальная символика и традиции, звания и знаки отличия, награды, действовали католические священники — капелланы. Командовал дивизией С. Берлинг. Присягу дивизия принимала 15 июля, в день годовщины Грюнвальдской битвы — разгрома славянскими и литовскими полками тевтонских рыцарей в 1410 г. Погрузка солдат и офицеров польской дивизии в эшелоны проходила под Вязьмой на Варшавском шоссе у столба с путевым указателем «Варшава — 843 км». Дивизия выступила на фронт 1 сентября 1943 г. в день, когда началось сопротивление польского народа гитлеровскому агрессору. В августе 1943 г. на ее основе был создан Польский корпус; в марте 1944 г. в нем служили 40 тыс. солдат и офицеров, из них 84,2% поляков, 3,75 — украинцев, 2,72 — белорусов, 2,24 — русских, 4,15% — других национальностей. Социальный состав был в основном представлен рабочими (46%) и крестьянами (40), а также служащими (13,9) и прочими (0,1%)5. Летом 1944 г. к границам Польши подошла уже стотысячная 1-я Польская армия.

«Узким» местом при формировании польских воинских частей в СССР являлась нехватка офицерских кадров. Часть офицерского корпуса Войска Польского покинула страну и ушла на Запад в 1939 г., часть находилась в гитлеровских концлагерях, часть была уничтожена в 1940 г. под Смоленском, часть выехала с армией Андерса. На территории СССР к середине 1943 г. оставались около 400 офицеров и немного выпускников офицерских школ и курсов. Понятно, что решить кадровый вопрос можно было, получив согласие советской стороны на откомандирование офицеров-поляков или людей, знающих польский язык, из рядов Красной Армии. По данным польских историков, после обращений Василевской и Берлинга к руководству СССР в дивизию с мая 1943 г. по март 1944 г. были направлены 1465 советских офицеров, в том числе — 6 генералов, 17 полковников, 54 подполковника. На июль 1943 г. из 684 офицеров 1-й пехотной дивизии им. Т. Костюшко советские офицеры составляли 66%. Осенью 1943 г. во 2-й пехотной дивизии имени Я.Г. Домбровского из 745 офицеров советскими гражданами были 568 человек, или 76,2%. Через год их доля в Польской армии составляла 64,4%. На 1 мая 1945 г. в Войске Польском служили 45% офицеров, откомандированных из Красной Армии. Причем в 1943—1944 гг. в польские части, главным образом в артиллерию, пехоту и авиацию направлялись прежде всего младшие офицеры (78%). Доля старших офицеров составляла 22%, генералов — 1%. Последние занимали ключевые командные должности в штабах и строевых частях, а также в системе подготовки офицерских кадров для рождавшейся новой армии Польши. Такая ситуация сохранялась в течение ряда лет. Отметим, что среди откомандированных в польские воинские части советских офицеров от 53,4 до 65% были этническими поляками. Среди генералов, прибывших в 1943—1945 гг., поляками были лишь 9 из 34 человек, или около 25%7*: К. Сверчевский, С. Поплавский, В. Корчиц, В. Бевзюк, С. Галицкий, Б. Кеневич, А. Сивицкий, Ю. Бордзиловский, Б. Зарако-Зараковский.

Руководство СПП и советские спецслужбы внимательно наблюдали за настроениями в польских частях, состав которых (бывшие польские граждане, депортированные вглубь СССР, беженцы, военнопленные из состава вермахта, партизаны из отрядов, действовавших в западных областях СССР, группы участников Гражданской войны в Испании) был сложным. Политические взгляды людей, призванных в дивизию, отражали весь спектр общественных настроений польского общества. Среди кадровых польских офицеров немалую долю составляли эндеки, пилсудчики, христианские демократы. Были и людовцы, члены ППС, коммунисты. Большинство солдат оставались беспартийными, но не лишенными политических предпочтений. Весьма распространенным явлением было доверие к западным демократиям, националистические, антисоветские и антисемитские взгляды, убежденность в справедливости границы 1921 г. Всю эту разнородную массу людей, объединенных стремлением к борьбе против гитлеровской Германии за национальную независимость Польши, «опекали» институт офицеров — политических воспитателей (3,5 тыс. человек) и армейская контрразведка (Управление и отделы информации).

По просьбе польских коммунистов для подготовки политсостава в начале 1944 г. на базе окружных курсов Московского военного округа были организованы постоянные курсы на 150 человек с трехмесячным сроком обучения каждого набора, комплектуемого из воинского состава Польского корпуса. Служба информации формировалась из офицеров советской контрразведки («СМЕРШ» НКО и НКВД), командованию польских воинских частей в период войны она не подчинялась6. Ключевые позиции в системе как военного командования, так и политического надзора занимали польские и советские коммунисты8*. Учили не только «политграмоте». Сотни поляков, подлежавших призыву или призванных в дивизию, были направлены на обучение в советские пехотные, артиллерийские, танковые, авиационные училища, отдельные офицеры — в академии.

Дивизия им. Т. Костюшко провела свой первый бой 12—13 октября 1943 г. под местечком Ленино Могилёвской области БССР. Вооружение и обеспечение дивизии, шедшей в бой, соответствовали поставленной перед ней боевой задаче. Поляки форсировали р. Мерею, прорвали линию глубокой обороны противника и взяли деревни Ползухи и Тригубово. Однако развить успех не удалось: свою часть боевых задач не выполнили соседние 42-я и 290-я советские дивизии. Сказалось и отсутствие боевого опыта у необстрелянной польской дивизии, крайне сложный рельеф местности: поляки шли в наступление в полный рост из низкого болотистого котлована на высокий противоположный берег реки. Польская дивизия и советские войска понесли большие потери, но и гитлеровцы потеряли убитыми в эти дни около 1500 человек и свыше 300 пленными7. Битва под Ленино имела военное значение и огромный политический резонанс в мире. она продемонстрировала советско-польское братство по оружию и открыла перед польскими солдатами Восточный фронт борьбы за освобождение страны от гитлеровцев. Героизм и самоотверженность почти 240 солдат и командиров дивизии были отмечены боевыми наградами, троим присвоено звание Героя Советского Союза.

Таким образом, после разрыва отношений Москвы с Польшей произошло принципиальное изменение роли польской эмиграции в СССР: возникли новый участник борьбы с гитлеровцами за освобождение Польши и новый претендент на власть, а также возможный партнер советской стороны по межгосударственным отношениям, причем партнер достаточно широкой социально-политической ориентации.

Возможности воздействия Союза польских патриотов и его военной силы на последующие события в Польше были немедленно оценены за пределами СССР. За развитием событий пристально наблюдали в Лондоне, Вашингтоне, Берлине и в правительственном подполье в Польше. Деятелей СПП и командование польских частей стали расценивать на Западе как «потенциальных лидеров новой Польши», считали «политическими инструментами в руках советского правительства в случае вступления Красной Армии на польские земли». Особое внимание уделялось дивизии им. Т. Костюшко. Ее состояние и боевые действия отслеживали внимательнее, чем действия армии Андерса, комментировали даже присвоение офицерам дивизии очередных воинских званий. Отметим, что «лондонская» эмиграция и основные подпольные партии, например, социалисты из ППС-ВРН, признавали: в СССР формируется польская по национальному составу и облику воинская часть. В связи с появлением СПП и дивизии им. Т. Костюшко на Западе распространялось убеждение, что дело идет к учреждению польского правительства в эмиграции в СССР. Правда, Сталин в переписке с Черчиллем убеждал последнего, что это «выдумки». В мае 1943 г., как и позже, он настаивал на необходимости лишь «улучшения состава нынешнего польского правительства с точки зрения единого фронта союзников против Германии». Советский руководитель ссылался также на мнение Рузвельта и его окружения, которые «считают нынешнее польское правительство не имеющим благоприятных перспектив и сомневаются, чтобы оно имело шансы вернуться в Польшу и встать у власти»8.

Летом—осенью 1943 г. среди польских офицеров дивизии шли дискуссии о будущем Польши, обсуждалась идея создания в СССР некоего Польского национального комитета (ПНК). Наиболее активным ее проводником был Берлинг. Он попытался убедить Василевскую поставить в Кремле два главных вопроса: о советско-польской границе (которая, как считал генерал, должна была в основном соответствовать довоенной) и о создании в Москве нового центра исполнительной польской власти. Берлин стремился выяснить, какой Москва видит будущую Польшу — «демократической или советской». Василевская, зная позицию советского руководства, долго отказывалась, но в середине сентября переговорила с Молотовым лишь о создании ПНК и получила отрицательный ответ: «сейчас обстановка не походящая». Берлинг беседовал и с куратором дивизии Г.С. Жуковым, который проинформировал Сталина и, видимо, получив некие указания, передал в Кремль 14 ноября 1943 г. письмо Василевской, где назывались кандидатуры в состав ПНК. Первым в списке значился Берлинг. Идея создания комитета была в середине ноября поддержана Сталиным, и на рубеже 1943—1944 г. состоялись несколько организационных заседаний, готовились учредительные и программные документы. 24 декабря на встрече руководства СПП со Сталиным среди прочих вопросов обсуждался проект организации ПНК. Советская сторона продемонстрировала заинтересованность в расширении его представительности. 26 декабря по вопросу о ПНК Димитров беседовал с Молотовым. 28 декабря заместитель Димитрова по Отделу международной информации ЦК ВКП(б) Д.З. Мануильский обсуждал состав ПНК с одним из влиятельных польских коммунистов-эмигрантов Я. Берманом. В тот же день Димитров обратился в Отдел внешней разведки НКГБ СССР с просьбой «в спешном порядке и через свои каналы в Варшаве» выяснить, кто из людовцев и социалистов мог бы сотрудничать с СПП и «прибыть в Москву на переговоры по этому вопросу». Упоминались и некоторые коммунисты-подпольщики. Ответ «от ППР» был получен лишь 12 февраля 1944 г. Тем временем В. Василевская со своей стороны и по советским дипломатическим каналам в начале января 1944 г. проинформировала профессора О. Ланге, известного социалиста, экономиста, проживавшего в США, о намерениях создать в Москве альтернативный орган польской власти, пригласив его к участию. Завязалась переписка и затем его визит в Москву9.

Параллельно с подготовительными мероприятиями в Москве в этом же направлении действовали польские коммунисты в Варшаве, учреждая Крайову Раду Народову (о чем речь шла выше). Но связь ЦК ВКП(б) с руководством ППР с середины ноября 1943 и почти до середины февраля 1944 г. отсутствовала9*. Москва не имела информации и возможности согласовать позиции в принципиально важный период времени: части Красной Армии 3 января 1944 г. перешли довоенную советско-польскую границу.

Это повлекло за собой всплеск дипломатической активности правительства Польши, которое сделало 3 и 14 января заявления протеста. В роли посредников выступали правительства Англии и США, пытавшиеся склонить «лондонских» поляков к признанию границы на 22 июня 1941 г., а советское руководство — к восстановлению дипломатических отношений с правительством Миколайчика. Последовал активный обмен посланиями. В таких условиях в Москве от самой идеи ПНК, как показывают документы, не отказались, но организацию комитета, который «должен был иметь характер временного польского правительства», сочли необходимым приостановить, чтобы не добавлять политического «пороха» в отношения с союзниками.

Неслучайно в условиях строгой секретности инициативная группа из семи польских коммунистов 10 января 1944 г. направила Молотову письмо с предложением создать Центральное Бюро коммунистов Польши (ЦБКП) в СССР. Мотивировали это «приближающимся разрешением вопроса будущего Польши и ее отношений с СССР», развертыванием польских вооруженных сил на территории СССР и, отметим, созданием Польского национального комитета, замысел которого исходил вовсе не от коммунистов. Настораживал и тот факт, что в ходе двухдневного боя под Ленино несколько солдат дивизии Костюшко перешли на сторону вермахта. Коммунисты высказывали опасения в связи с фактами идеологического разброда в польских частях и, в частности, отнесли к таковым постановку польскими офицерами вопроса о восточных границах Польши 1921 г. Возможно, что реакцией на настроения польских офицеров была инициатива одного из влиятельных советских руководителей. 1 марта 1944 г. на сессии Верховного Совета УССР член Политбюро ЦК ВКП(б) и первый секретарь ЦК КП(б)У Н.С. Хрущев выступил с территориальными претензиями к Польше. Под бурные аплодисменты депутатов он заявил: «Украинский народ будет добиваться завершения великого исторического воссоединения своих украинских земель в едином советском украинском государстве. Украинский народ будет добиваться включения в состав украинского советского государства исконных украинских земель, какими являются Холмщина, Замостье, Томашов, Ярослав»10. Исторически украинские претензии имели под собой почву, ибо на поименованных территориях преобладало украинское население. Последовала реакция органа СПП «Вольна Польска». 1 апреля еженедельник выступил с протестом: «Твердо отстаивая линию Керзона, мы считаем необоснованными требования, выдвинутые украинскими кругами в отношении Хелмщины, Грубешовщины, Ярослава и Томашова Любельского»10*. На этом «прения» закончились.

Инициаторы учреждения ЦБКП посчитали, что в отсутствие коммунистической организации, руководившей Союзом патриотов и строительством армии, «может возникнуть даже опасность, что они будут использованы силами, враждебными Советскому Союзу. Эта опасность, несомненно, существует уже сейчас. Она возрастет стократно, когда Корпус окажется на территории Западной Белоруссии и Западной Украины и потом Польши, и будет подвержен влиянию действующих там политических сил». Сталин поддержал учреждение коммунистами-эмигрантами своего центра в СССР11. Весной 1944 г. его отношение как к коммунистам-эмигрантам, так и к ППР оставалось благоприятным и одновременно гибким, поскольку продолжались поиски оптимального варианта решения вопроса о польском партнере Москвы после вступления Красной Армии на его территорию. Молотов, получив информацию о проекте ЦБКП, обязал Г. Димитрова решить вопрос состава Бюро. Но, сразу же столкнувшись с последствиями репрессий 30-х годов в отношении членов КПП, Димитров доложил: «Проверка наличных кадров польского происхождения показала, что их очень мало», и назвал «самых подходящих» — А. Завадского и К. Сверчевского. Бюро, «хотя сравнительно слабое», было утверждено 25 января 1944 г. ЦК ВКП(б) (Сталиным), как и проект положения о ЦБКП. В его задачи входили: помощь ППР в политической работе и развертывании партизанского движения; всемерная помощь людьми, оружием и боеприпасами; содействие определению политической линии СПП, политической работе в армии, идейное руководство еженедельником «Вольна Польска» и радиостанцией «Костюшко». В руководство ЦБКП вошли: А. Завадский11* (секретарь), В. Василевская, Я. Берман12*, С. Радкевич13*, участник Гражданской войны в Испании генерал К. Сверчевский, с июля 1944 г. — Г. Минц и М. Спыхальский. Возник центр идеолого-политического контроля над СПП и польскими воинскими частями, являвшийся отчасти некой альтернативой ЦК ППР12.

ЦБКП объявило себя высшей инстанцией при решении всех польских вопросов в СССР, что снижало роль Василевской. Но, кроме того, руководство ЦБКП выступило с критикой программы ППР и КРН. Деятели Бюро, многие годы оторванные от страны, не понимали всех трудностей работы ППР в подполье, где практически господствовало влияние правых, антикоммунистических и антисоветских политических сил, подчинявшихся правительству в эмиграции. Бюро с недоверием относилось к деятельности ППР, оценивало ее курс как сектантский в отношении Крайовой Рады Народовой, обвиняло руководство партии в выпячивании ведущей роли ППР. Были упреки в недооценке участия в Раде других партий и организаций, «могущих создать ложное впечатление, что ППР ведет курс на советизацию Польши, чего на самом деле нет и не должно быть». Такие обвинения вытекали из незнания в ЦБКП документов и политики ППР и, главное, из непонимания настроений в стране. 7 марта 1944 г. в письме Димитрову Гомулка объяснил главную причину отсутствия в Польше широкого антифашистского фронта с участием коммунистов, за создание которого тогда выступала Москва. Он правильно видел ее не в проявлениях левого сектантства в «низах» ППР, а в том, что польские коммунисты фактически признали включение восточных кресов Польши в состав СССР13.

Претензия ЦБКП на лидерство в польских делах проявилась в деятельности Польского партизанского штаба. Москва, не желая создавать дополнительные трудности в непростых отношениях с правительством Сикорского, не спешила с организацией польских партизанских групп и отрядов в составе советского партизанского движения в качестве противовеса подразделениям АК, которые действовали на оспариваемых Польшей советских территориях. С весны 1943 г. препон дипломатического порядка уже не было, открылась возможность развивать партизанское движение на всей оккупированной территории СССР. Создание польских партизанских отрядов проходило по приказам Украинского и Белорусского штабов партизанского движения начиная с весны—лета 1943 г. 18 января 1944 г. А. Завадский от имени ЦБПК направил советскому правительству письмо, в котором просил разрешения на организацию такого штаба. Штаб, созданный весной 1944 г., возглавил сначала заместитель С. Берлинга по армии А. Завадский, затем С. Притыцкий, один из организаторов партизанского движения в Белоруссии. Польский партизанский штаб дислоцировался в г. Ровно. Инициаторы его создания рассматривали Штаб как руководящий центр вооруженных сил будущего ПНК. Штаб должен был обеспечить расширение партизанского движения в Польше. Советская сторона полностью обеспечивала материально-техническую сторону его деятельности. В распоряжение Штаба поступили польские по национальному составу партизанские отряды численностью в 1800 человек. Всего было создано две бригады, отдельный батальон, восемь отрядов, несколько польских партизанских рот в составе советских бригад и отрядов и ряд других подразделений общей численностью около 7 тыс. человек. Партизаны этих отрядов носили польскую военную форму и знаки различия, принятые в дивизии т. Костюшко, как граждане Польской Республики присягали ей на верность, а также на укрепление боевого содружества с Красной Армией и советскими партизанами14.

В подчинение Штаба перешел и специальный батальон, созданный при 1-й Польской Армии, который вскоре стал базовым подразделением органов госбезопасности послевоенной Польши. Советские спецслужбы обеспечивали переброску отрядов через линию фронта, вылеты самолетов к польским партизанам по просьбам Штаба15.

Однако взаимодействие отрядов, переброшенных Штабом за линию фронта, и отрядов Армии Людовой налаживалось с немалыми трудностями. Только некоторые новые отряды вливались в состав Армии Людовой, контролируемой ППР. Возникли проблемы при обеспечении АЛ оружием из резервов Штаба.

Создание советской стороной польских партизанских отрядов на спорных территориях диктовалось политическими и военными соображениями. В декабре 1941 г. на переговорах с Сикорским была установлена «демаркационная линия» между польским и советским партизанским движением по границе 1921 г. Тогда советских партизан на территории Западной Украины и Западной Белоруссии было немного. Командование же АК стремилось утвердить здесь свое военно-политическое присутствие, демонстрируя принадлежность этих земель Польше. В кресах было в 2,5 раза больше партизан АК, чем в Центральной Польше, где насчитывалось до 1 тыс. бойцов. В 1943 г. согласованная с Сикорским «демаркация» уже не устраивала советскую сторону, и советские партизанские соединения после разрыва отношений с польским правительством были выдвинуты в западные районы Украины и Белоруссии. Они осуществляли рейды перед наступавшими войсками Красной Армии. Вместе с партизанами продвигались в немецкие тылы подпольные обкомы ВКП(б) и облисполкомы. Выстраивалось советское «подпольное государство» со всеми его атрибутами, включая органы госбезопасности и военные (партизанские) силы. Партизанам предстояло устанавливать контакты и боевое взаимодействие с местными украинскими и белорусскими партизанами и населением.

Отряды АК в Западной Белоруссии по политическому облику были в основном правого толка. Они боролись против «двух врагов», причем количество акций против советских партизан, коммунистов и просто антипольски настроенных белорусов превышало выступления против гитлеровцев. В регионе сильны были националистические и антисемитские настроения. Местные отряды АК и НСЗ бывало заключали с гитлеровцами «пакты о ненападении», налаживали параллельные действия против советских партизан. В ряде случаев оккупанты снабжали эти польские отряды оружием и медикаментами. Подобные факты подтверждаются документально и признаются в современной польской историографии16. Выступления АК против советских партизан в Белостокском и Новогрудском округах и приказ командования АК о борьбе с «бандитами», в число которых включали и польские отряды ГЛ, явились предметом обсуждения на Тегеранской конференции глав великих держав14*. В результате англичане «разбирались» с Миколайчиком, Миколайчик с Соснковским, командование АК с главным виновником инцидентов15*.

Перед фронтом наступавшей Красной Армии наиболее сложной была национально-политическая и конфессиональная ситуация на Западной Украине, особенно на Волыни, где с 1940 г. происходила настоящая этническая чистка территории16*. В соответствии с советско-германскими договоренностями 1939 г., в 1940 г. были репатриированы в Германию немцы — коренные жители Волыни. Затем последовали советские депортации поляков и украинцев. В регионе, который в межвоенной Польше был базовой территорией для конспиративной деятельность боровшихся за «соборную Украину» сепаратистов, советские власти проводили депортации особенно рьяно. В условиях гитлеровской оккупации Организация украинских националистов (ОУН) сначала вышла из подполья, но, когда ее претензии на власть Берлин не признал, а 80% лидеров были заключены в концлагеря или уничтожены, она начала террористическую деятельность фактически «против всех»17.

Сторонники С. Бандеры, руководителя одной из группировок ОУН, в конце 1942 г. учредили Украинскую повстанческую армию (УПА) для вооруженной борьбы против польских и советских партизан с целью создания самостоятельного государства, враждебного и к СССР, и к Польше. Отряды УПА насчитывали примерно 40 тыс. и резерв до 150 тыс. человек. На Волыни действовали 15—20 тыс. националистов разной ориентации: бандеровцы, мельниковцы, бульбовцы. Отряды под началом А. Мельника, другой группировки ОУН, тесно сотрудничали с гитлеровцами, которые их вооружали и поддерживали в боевых операциях. Весной 1943 г. по решению Берлина и под немецким командованием для исполнения, по сути дела, полицейских функций была создана добровольческая дивизия «СС-Галиция» численностью в 11,5 тыс. человек и резервом в 80 тыс. человек17*. Под лозунгом «За Украйну, вперед!» мельниковцы, главным образом из Галиции, стремились вытеснить все советские и польские отряды и установить свою власть до Бреста и Пинска. Бандеровцы и бульбовцы не столь явно сотрудничали с гитлеровцами. Оружие они должны были покупать или захватывать у немцев.

Из этнически пестрого населения региона в наихудшем положении оказались поляки. При активной поддержке и подстрекательстве гитлеровцев украинские националисты развязали против них кровавый террор. Жертвами оказывались не только отдельные лица и семьи, связанные с польским подпольем. В 1943—1944 гг. уничтожались, особенно на Волыни, целые польские деревни и городки. Польское население поголовно истреблялось. Количество поляков — жертв УПА на Волыни, в Полесье и Галиции составило более 80 тыс. человек. Под страхом смерти поляки бежали с Волыни, спасались в возникавших отрядах самообороны, у советских партизан, в отрядах АК. Но конкретный опыт постепенно приводил польское население к выводу, что советские партизаны — более надежные защитники поляков и евреев, а изоляция от советских партизан18* облегчает деятельность украинских националистов.

Между тем положение советских и смешанных советско-польских партизанских отрядов на Волыни и в Полесье на рубеже 1943—1944 гг. было сложным. С одной стороны, они создавали здесь целые партизанские края, куда неохотно совались гитлеровцы, а с другой — находились, и это надо отметить, в основном во враждебном окружении: гитлеровцы, украинско-немецкая полиция, союзные гитлеровцам венгерские отряды, украинские националисты, отряды власовцев, антисоветски настроенная немалая часть местного населения. Контакты с польскими партизанами складывались по-разному. Действовавшие здесь отряды АК стремились отстаивать довоенную польскую территорию и, как правило, не были настроены взаимодействовать с «Советами». На этой территории дислоцировались и отряды ГЛ, пытавшиеся защищать польское население. С ними устанавливалась связь, а через них и с командованием Армии Людовой. Польские отряды местной самообороны нередко превращались в партизанские отряды. Так возник отряд имени Т. Костюшко под командованием Ч. Клима, вошедший в Пинскую партизанскую бригаду. Осенью 1943 г. в соединении генерала А. Федорова была сформирована польская партизанская бригада имени В. Василевской. Соединение Федорова установило контакт с ГЛ и передавало полякам оружие, боеприпасы, рации, направляло минеров. По указанию Москвы советский отряд под командованием Р. Сатановского стал базой формирования польского соединения «Ешче Польска не згинела», насчитывавшего около 1 тыс. бойцов и переданного в распоряжение Польского партизанского штаба. Два отряда этого соединения ушли в Польшу.

На рубеже 1943—1944 гг. на базе отряда Ч. Клима была сформирована группа партизан под командованием Л. Касмана, которую в литературе порой называют группой связи ЦК ВКП(б) с ЦК ППР. Бывший функционер Коминтерна, действительно, прибыл из Москвы для выполнения спецзадания Димитрова. Касману поручили прояснить ситуацию в руководстве ППР в Варшаве, восстановить утраченную вместе с гибелью П. Финдера связь с ЦК ППР помимо каналов, которые имела советская разведка на оккупированных территориях, в том числе в Польше. В январе группа Касмана переправилась через Буг и двинулась в Парчевские леса, в расположение Люблинского округа ГЛ (АЛ). Касман немедленно направил в Варшаву своих гонцов. Один из них, К. Вырвас, выполнил задание и возвратился с программными документами КРН и письмом В. Гомулки к руководству СПП, датированным 12 января 1944 г. Другой связной остался в Варшаве. В письме ЦК ППР Гомулка излагал просьбу о помощи Армии Людовой подготовленными кадрами, вооружением, военным снаряжением. Наиболее острой была нехватка оружия. Группа Касмана установила связь с командованием ГЛ в округе, ибо ему поручили руководить распределением оружия, которое начало поступать из Москвы. Но на распоряжение поставками оружия претендовал и командир Люблинского округа АЛ М. Мочар, личные отношения которого с Касманом не складывались. Это отрицательно влияло на снабжение оружием отрядов ГЛ (АЛ). Возникшее непонимание разрешилось отзывом Касмана в Москву и переводом Мочара в Келецкий округ АЛ. Для получения поступавшего из СССР вооружения и распределения его среди польских партизан из Москвы прибыл другой партийный функционер, П.И. Луковский («Петров»). После реорганизации Польского партизанского штаба и перехода его в подчинение командованию Войска Польского отношения между отрядами ГЛ (АЛ) в партизанском крае наладились18.

Весной 1944 г., опережая наступавшие части РККА, с востока начали переходить за Буг советские рейдовые партизанские соединения и отряды19*. С апреля 1944 г. в западных областях Украины и юго-восточных районах Польши действовали 10 советских партизанских соединений и 53 отряда общей численностью 9 тыс. бойцов. Они вели активное разрушение тыловых коммуникаций вермахта и разведку в пользу Красной Армии. На польские земли вышли и некоторые польские и польско-украинские партизанские соединения, всего около тысячи человек, часть их влилась в состав Армии Людовой. В марте 1944 г. главное командование АЛ издало приказ об установлении связи и оказании всяческого содействия вступавшим в Польшу соединениям Красной Армии и сражавшейся вместе с ней 1-й Польской армии. Усилились совместные действия партизанских отрядов АЛ и АК. Партизаны создавали освобожденные от оккупантов районы, например, на территории Люблинского воеводства.

Примечания

*. 22 июня 1941 г. группа офицеров бывшей польской армии, находившихся в лагерях на территории Коми и «спецдачах» под Москвой, в том числе С. Берлинг, Л. Букоемский, Р. Имах и другие, всего 13 человек, обратилась в НКГБ СССР с просьбой дать им оружие для борьбы против гитлеровской Германии. Они выражали готовность «пожертвовать жизнью за правое дело». Такую возможность им предоставили. Одни вступили в армию Андерса (в частности, Берлинг), другие отправились на разведработу в Польшу (группа М. Арчишевского) (Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. VII. 1939—1943. М., 1973. С. 197—202, 206—208).

**. По советским данным, на январь 1943 г. здесь проживали 215 081 человек бывших польских граждан, из которых 92 224 были поляками, 102 153 евреями, 14 202 украинцами и 6502 белорусами (АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 25. Л. 17).

***. Лямпе Альфред — один из лидеров польского комсомола и КПП, основной автор Идейной декларации Союза польских патриотов. В 1929—1933 гг. член Политбюро ЦК КПП, идеолог компартии. Многолетний узник «санации». После сентября 1939 г. в Белостоке, Минске, Москве.

****. Василевская Ванда — польская писательница, дочь Л. Василевского, одного из основателей ППС, министра иностранных дел в 1918—1919 гг.; в межвоенной Польше активный деятель ППС, автор социально заостренных литературных произведений; в СССР депутат Верховного Совета СССР и член ВКП(б) (см. подробнее: Syzdek E. Działalność Wandy Wasilewskiej w latach drugiej wojny światowej. Warszawa, 1981).

5*. Согласно докладу Берии Сталину от 15 января 1943 г., на территории СССР было открыто 192 детских дома на 12 814 человек, 168 детских садов на 6102 человек, 51 школа на 2420 мест, 32 дома инвалидов на 1673 мест и ряд других учреждений опеки (АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 105. Л. 18).

6*. Среди них были В. Василевская, С. Берлинг, Ю. Бристигерова, С. Ендриховский, Э. Пшчулковский, Е. Путрамент, ксендз Ф. Купш, С. Скжешевский, К. Виташевский, В. Сокорский, А. Витос и др.

7*. С мая 1943 г. по май 1945 г. через офицерский корпус польской армии, который насчитывал более 51 тыс. человек, прошли 18 258 советских офицеров и 1421 рядовой. Абсолютное большинство в 1945—1947 гг. возвратились в СССР (Nalepa E.J. Oficerowie armii radzieckiej w Wojsku Polskim. 1943—1968. Warszawa, 1995. S. 1, 20—21). Подробнее см. раздел IV.

8*. Так, по постановлению ГКО СССР от 3 апреля 1944 г. в Военный совет Польской армии вошли командующий — поляк, беспартийный С. Берлинг и два его заместителя — поляки, коммунисты К. Сверчевский и А. Завадский (Советский фактор в Восточной Европе. 1944—1953. Т. 1. 1944—1948. Документы. М., 1999. С. 50—51).

9*. Документы подтверждают существование связи с ППР по линии советской внешней разведки в первой половине февраля 1944 г. (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 74. Д. 437. Л. 8).

10*. По окончании войны состоялись обмен населением между СССР и Польшей, а также репатриации и переселения, в результате этот украинский анклав в Польше исчез.

11*. Завадский Александр — шахтер, участник войны 1919—1920 гг.; с 1922 г. в молодежной организации КПП; в 1924 г. на курсах в Москве; в 1925—1932 в тюрьме в Польше. В 1932—1934 гг. учился под руководством К. Сверчевского в военно-партийной школе Коминтерна в Москве, секретарь военного отдела ЦК КПП; арестован полицией в 1938 г.; в сентябре 1939 г. бежал в СССР; участвовал в работе органов советской власти в Западной Белоруссии, в 1941 г. эвакуирован из Москвы в с. Аксай. В 1943 г. в дивизии им. Т. Костюшко; член президиума правления СПП; в 1944 г. полковник, заместитель начальника политического отдела 1-го Польского корпуса, затем генерал, заместитель командующего 1-й Польской Армии, участник переговоров КРН в Москве весной—летом 1944 г., в июле 1944 г. — заместитель Главнокомандующего Войска Польского, с августа 1944 г. — член Политбюро ЦК ППР (Syzdek E., Syzdek B. Cena władzy zależnej (Szkice do portretów znanych i mniej znanych polityków Polski Ludowej). Warszawa, 2001. S. 289—296).

12*. Берман Якуб — из мещан, окончил Варшавский университет, юрист; участник войны 1920 г.; в 1923—1924 гг. сблизился с коммунистами, с 1928 г. член КПП; задерживался полицией, но к суду не привлекался. В 30-е годы партийный функционер среднего звена, занимался публицистикой и переводами, сотрудничал с легальными левыми изданиями; с осени 1939 г. находился в Белостоке вместе с группой польских коммунистов. Принял советское гражданство, в ВКП(б) не состоял; с весны 1941 г. работал в Минске в польскоязычном органе ЦК КП(б)Б «Штандар вольности»; с июня 1941 г. в Москве, затем в Уфе как сотрудник радиостанции «Костюшко»; преподавал в школе Коминтерна в Кушнаренкове, где руководил подготовкой второго состава Инициативной группы; весной 1943 г. работал в Коминтерне (НИИ-205); с лета 1943 г. в Москве, поддерживал деятельность СПП. Участвовал в организации ПНК и написании его программных документов; с июля по декабрь 1944 г. зам. руководителя Департамента иностранных дел ПКНО (Sobór-Świderska A. Jakub Berman. Biografia komunisty. Warszawa, 2009. S. 22—102).

13*. Радкевич Станислав — из крестьян-батраков, член РКСМ в 1919—1922 гг.; в 1922—1924 гг. обучался в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада, в 1924 г. вступил в ВКП(б); с 1924 (1925) г. член КПП, в аппарате ЦК КПП, направлен на работу в КПЗУ; ряд лет провел в заключении в Польше. В 1934—1935 гг. получил высшее партийное образование в Международной ленинской школе Коминтерна; затем на партийной работе в Польше; в 1941 г. как гражданин СССР мобилизован в РККА, с 1942 г. в военнополитической школе в Кушнаренково, в 1943 г. в Польской дивизии им. Т. Костюшко, затем в 1-й Польской Армии; член ПКНО, с августа — член ЦК ППР.

14*. Сталин предъявил тогда Черчиллю и Рузвельту экземпляры распространявшихся листовок и спросил: «Где у нас гарантии в том, что польское эмигрантское правительство не будет и дальше заниматься этим гнусным делом? Мы хотели бы иметь гарантию в том, что агенты польского правительства не будут убивать партизан» (Бережков В. Тегеран 1943. На конференции большой тройки и в кулуарах. М., 1987. С. 103. Автор — переводчик советской делегации).

15*. Имеется в виду Я. Шульц («Шляский»; этот, один из псевдонимов Шульца, стал его фамилией) — командир Новогрудского, затем Радомско-Келецкого округов АК; с его ведома отряды АК дважды (летом 1943 и в январе 1944 г.) заключали с немцами «пакты о ненападении»; вместо наказания и запрета подобной практики он получил повышение. В июле 1944 г. избежал разоружения и ареста НКВД, отступал одновременно с вермахтом под Варшаву, интернирован в июле 1945 г., находился в лагере под Рязанью, после освобождения выехал в Англию (Szlaski J. Nowogródczyzna w walce. 1940—1945. Londyn. 1976; Сямашко Я.І. Армія Крайова на Белорусі. Мінск, 1994).

16*. Весной 1943 г. глава Украинской греко-католической церкви митрополит А. Шептицкий писал в Ватикан: «Вся Волынь и частично Галиция заполнена бандами, которые имеют совершенно определенный политический характер. Есть банды, которые состоят из поляков, другие из украинцев, третьи — из коммунистов. Наряду с ними есть настоящие бандиты, среди которых люди разных национальностей — немцы, евреи, украинцы, поляки и русские» (цит. по: Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф. Москва и Восточная Европа. Власть и церковь в период общественных трансформаций 40—50-х годов XX века. Очерки истории. М., 2008. С. 383).

17*. Митрополит Шептицкий, осуждавший террор как политический метод, направил капелланов в дивизию, рассчитывая, что она станет ядром армии независимой Украины. Весной 1944 г. дивизия была выдвинута на Восточный фронт и разбита Красной Армией в первом же бою под Бродами, передислоцирована в Словакию на подавление Словацкого национального восстания, затем в Австрию и Хорватию для поддержки хорватских усташей.

18*. В регионе действовало несколько советских отрядов. Они вели активную разведку по заданиям Генштаба Красной Армии. Разведчики доходили до Кёнигсберга и Берлина, совершали диверсии на железных дорогах, разрушали тылы вермахта, защищали польское население. Разведчик Н. Кузнецов («Пауль Зиберт») из отряда Д. Медведева добыл гитлеровский диверсионный план «Дальний прыжок» против участников конференции в Тегеране.

19*. В общей сложности в 1941—1945 гг. на территории Польше и действовало около 90 советских отрядов и групп. Считается, что численность их доходила до 20 тыс. бойцов.

1. См. подробнее: Носкова А.Ф. Генерал Сигизмунд Берлинг. Штрихи к политическому портрету. (По документам российских архивов) // Профессор МГУ И.М. Белявская. М., 2005. С. 263—279.

2. АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 25. Л. 14, 3—5.

3. См. подробнее: Зданович А.А. «Польская воинская часть... высоко поднимет вес и авторитет поляков в ходе войны и в становлении послевоенной Европы». Рождение Войска Польского (1942—1944 гг.) // Военно-исторический журнал. 2011. № 2; Kumoś Z. Związek Patriotów Polskich. Warszawa, 1983; Zbiniewicz F. Armia Polaka w ZSSR. Warszawa, 1963.

4. ДМИСПО. Т. VII. С. 61, 364—365; Ведомости Верховного Совета СССР. 1944. 30.VI. № 35; 1944. 23.VII. № 38.

5. Polityka. 1973. 1 paźdz.

6. Советский фактор в Восточной Европе. 1944—1953. Документы. Т. 1. 1944—1948. М., 1999. С. 49—53, 57—58.

7. Центральный Архив (ЦА) ФСБ РФ. Коллекция документов.

8. Duraczyński E. Polska 1939—1945. S. 246; «WRN» 21.V.1943 // Documents on Polish-Soviet relations (DPSR). Vol. 2. Londyn, 1967. P. 41; ДМИСПО Т. VII. С. 368.

9. АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 26. Л. 38—55; Георги Димитров. Дневник. 9 март 1933 — 6 февруари 1949. София, 1997. С. 399—400. См. подробнее: Noskowa A. Na drodze do stworzenia PKWN — rola Moskwy // Pamięć i Sprawiedliwość. Warszawa, 2005. 2 (8). S. 31—50; Носкова А.Ф. Сталин и создание ПКНО: вынужденный шаг в нужном направлении // Средняя Европа: проблемы межнациональных и международных отношений. М., 2009.

10. Правда. 1944. 15 марта.

11. СССР-Польша. Механизмы подчинения. 1944—1949. Сб. док. М., 1995. С. 13—17, 21—25.

12. Sobór-Świderska A. Jakub Berman. Biografia komunisty. Warszawa, 2009. S. 106—108.

13. Восточная Европа в документах российских архивов. 1944—1953. Т. 1. 1944—1948. М.; Новосибирск, 1997. С. 43—44; Werblan A. Władysław Gomułka. Sekretarz Generalny PPR. Warszawa, 1988. S. 192.

14. ДМИСПО. Т. VII. С. 397—398.

15. СССР-Польша. Механизмы подчинения... С. 34—38; Dowódstwo Główne Gwardii i Armii Ludowej... S. 261—262; РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 74. Д. 434. Л. 19—20.

16. Из Варшавы. Москва, товарищу Берия... Документы НКВД о польском подполье. 19441945. М.; Новосибирск, 2001. С. 119—121; Strzembosz T. Rzeczpospolita podziemna... S. 101, 193, 196, 252.

17. Подробнее см.: Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф. Москва и Восточная Европа. Власть и церковь. Разд. II. Гл. I; Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы: в 2 т. М., 2012.

18. СССР — Польша. Механизмы подчинения... С. 28, 30—33, 41—42; 61—65; Парсаданова В.С. Советско-польские отношения... С. 151—152; См. подробнее: Lesiakowski K. Mieczysław Moczar. Biografia polityczna. Warszawa, 1998. S. 62—74. См. также: Syzdek E., Syzdek B. Cena władzy zależnej // Szkice do portretów znanych i mniej znanych polityków Polski Ludowej. Warszawa, 2001. S. 174—177.

 
Яндекс.Метрика
© 2024 Библиотека. Исследователям Катынского дела.
Публикация материалов со сноской на источник.
На главную | Карта сайта | Ссылки | Контакты