II.2. Гомулка и «пражская весна»

В. Гомулка, подавивший мартовские волнения 1968 г. в своей стране, смотрел на «пражскую весну» без симпатий: «социализм с человеческим лицом» был для него типичным ревизионизмом. Но при этом, в отличие от лидеров остальных социалистических стран, он не слишком боялся влияния событий в Чехословакии на политическую ситуацию в Польше. Несомненно, его больше беспокоила судьба социалистического содружества. К тому же Гомулка подходил к событиям в Чехословакии через призму соседства ФРГ (вышедшая из советского блока Чехословакия попадет под влияние Западной Германии). Поэтому Кремль был уверен в поддержке со стороны Польши и лично Гомулки своей политики на международной арене, а также действий Москвы в рамках социалистического содружества.

Советское руководство летом 1968 г. все больше склонялось к оценке чехословацких событий как контрреволюции и считало необходимым защитить социализм путем введения войск Варшавского договора в Чехословакию. Но какое-то время Москва медлила. 5 июля 1968 г. на заседании Политбюро первый секретарь ЦК ПОРП не скрывал своего разочарования такой позицией: «Советские руководители делают это в перчатках. Если бы это зависело от нас, то я бы их [чехов и словаков] давно подавил... Процесс ведет к выходу Чехословакии из нашего лагеря. Я вижу трудности с вводом войск сейчас... Мы можем советским руководителям сказать, что мы введем наши войска. К черту этот суверенитет [Чехословакии]. Если они [в Кремле] не хотят, то пусть уступают дальше»¹.

14—15 июля 1968 г. в Варшаве прошла встреча руководителей Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и СССР. Чехословацкая делегация прибыть отказалась. Еще перед заседанием состоялась отдельная встреча В. Гомулки и Л.И. Брежнева, в ходе которой выяснилось, что польский лидер неожиданно отошел от прежней решительности в отношении чехословацкой проблемы и стал почему-то проявлять осторожность. Брежнев в своем выступлении дал тревожную оценку складывающейся обстановки в Чехословакии. Он изложил мнение КПСС о коллективной ответственности всего соцлагеря за судьбы социализма в каждой стране. Советский лидер выразил готовность оказать любую помощь чехословацкому рабочему классу и всему народу в целом. Тем не менее глава КПСС все-таки отдавал предпочтение политическим шагам, прежде всего поддержке «здоровых сил» (противников перемен)².

На встрече лишь В. Гомулка и Я. Кадар выступили с умеренных позиций. Первый секретарь ЦК ПОРП призвал к более углубленному анализу событий и отказу от принятия поспешных решений. Во время обсуждения результатов встречи в узком кругу Брежнев отверг утверждение В.Н. Подгорного, что Гомулка предает СССР и начинает поддерживать правые силы в Чехословакии. Генсек размышлял: «Если Гомулка заколебался, то мы должны еще раз проанализировать ситуацию»³. Чтобы воздействовать на позицию Гомулки, по каналам спецслужб из Москвы в Варшаву шла информация (часть ее была типичной дезинформацией) о якобы имевшем место вмешательстве ФРГ во внутренние дела Чехословакии, стремлении руководства КПЧ к заключению различных политических и экономических соглашений с Западной Германией. В результате, под влиянием подобных сообщений, Гомулка вновь стал высказываться за решительные действия в отношении Чехословакии. 18 августа 1968 г. в Москве на очередном заседании стран Варшавского договора союзники без особых возражений одобрили оценки ЦК КПСС и согласились оказать необходимую военную помощь Чехословакии. Гомулка заявил, что другого пути нет, а на его поиски будет только зря потрачено время⁴. Он предложил, чтобы войска ГДР не входили в Чехословакию, так как немецкие войска «там уже были». Этот намек на 1938—1939 гг. вызвал ярость у главы СЕПГ В. Ульбрихта.

Союзником Гомулки в силовом решении чехословацкого кризиса был Э. Герек, который поддерживал консервативных членов руководства КПЧ. Он имел дружеские отношения с А. Индрой, который руководил партийной организацией в соседней Остраве, и с В. Биляком, который был одним из лидеров противников реформ. Информацию, полученную от них о ситуации в стране и намерениях руководства КПЧ, Гомулка использовал в ходе бесед с Брежневым для воздействия на принятие окончательного решения.

20 августа 1968 г. началась военная интервенция войск Варшавского договора на территорию Чехословакии. В операции «Дунай» участвовала 2-я армия Войска Польского, которой командовал генерал Ф. Сивицкий. Польский контингент составил 24 341 офицеров и солдат, 647 танков, 566 транспортеров, 4798 автомобилей, 36 вертолетов и др. Он разместился в северной части Чехословакии за пределами больших и средних городов. Задачи польских подразделений сводились к блокированию частей Чехословацкой народной армии, ликвидации «враждебной пропаганды», патрулированию в городах, налаживанию контактов с местной властью. Солдаты 2-й армии распространили среди населения 5 млн листовок, плакатов и брошюр. Военные транслировали радиопрограммы на чешском языке. Однако произошла и трагедия. 7 сентября 1968 г. в г. Ичин пьяный солдат 11-й танковой дивизии открыл огонь по гражданским лицам и проезжавшим автомобилям. Погибли два человека и пять были ранены.

Что касается реакции польского общества на интервенцию войск Варшавского договора в Чехословакии, то вначале преобладали голоса возмущения, но затем усилились античехословацкие настроения. Были две причины таких настроений: опасение перед немецкой угрозой и повторением ситуации сентября 1939 г., когда Польша была атакована с юга. Польская католическая церковь не выразила своей позиции по отношению к интервенции. Такой подход был обусловлен ее нежеланием обострять отношения с государственными властями.

Примечания

1. Цит. по: Eisler J. «Polskie miesiące»... S. 35.

2. Чехия и Словакия в XX веке. Очерки истории. В двух книгах. Кн. 2. М., 2005. С. 196.

3. Kostikow P., Roliński B. Widziane z Kremla. S. 112.

4. Чехия и Словакия... С. 209.